Мнение: почему пора перестать говорить о возрасте как о чем-то важном, L'Officiel Russia

Так называемая дискриминация по возрасту есть везде и всюду. И если свое тело мы научились худо-бедно принимать, то цифру в паспорте скрываем от самых близких. Почему надо перестать называть и считать себя старым рассказывает колумнист Екатерина Данилова, которая на себе почувствовала давление, испытываемое на пороге тридцатилетия.

Воскресный урок сайклинга в модной студии Soul Cycle. В первом ряду две одинаково точеные фигурки, пытаюсь угнаться за ними, не получив инфаркт. Спустя час знакомимся в раздевалке — оказалось, мама с дочкой. Кто мама, а кто дочь, сразу и не поймешь. В голове всплывают звездные аналоги вроде Синди Кроуфорд и Кайи Гербер (шестнадцатилетняя красотка пошла по стопам мамы и дебютировала в Нью-Йорке на показе Calvin Klein). Опыт в глазах и отточенные часами спортзала тела или свежее дыхание юности и быстрый метаболизм? Кто побеждает в этом противостоянии? На этот вопрос я нашла ответ, переехав год назад с мужем в Хьюстон, штат Техас.

Когда я сказала друзьям и коллегам, что мы едем работать в Штаты, первое, что услышала от близких в этой связи, — рожай там поскорее, тебе же уже двадцать девять лет. В моей ленте в Facebook и Instagram постоянно появляются посты однокурсниц: «Ну вот и я в клубе тридцатилетних, старость, привет!» Такое самобичевание заставляет невольно задумываться и о себе. О том, чего достигла, и о красоте, которая должна якобы увянуть.

Революция в индустрии на Западе

На обложке сентябрьского номера журнала Allure, американского рупора красоты, — семидесятидвухлетняя актриса Хелен Миррен. С этого номера журнал отказывается от термина anti-age. «Перестаньте бороться с течением времени, надо получать от жизни радость и быть лучшей версией себя в каждом возрасте» — вот она, новая философия, которую вслед за бодипозитивизмом подхватывают и другие американские СМИ. Хелен Миррен — не исключение из правил. На юбилейном показе марки Zero+Maria Cornejo на подиум вышла Мэй Мас: бум ее популярности приходился на шестидесятые. Визажист Дик Пэйдж признался за кулисами, что «лишь немного припудрил Мэй», чтобы не скрывать под макияжем ее естественную красоту. А на финале показа весна–лето 2018 Донателла Версаче вышла на подиум с супермоделями девяностых — Наоми Кэмпбелл, Клаудией Шиффер, Синди Кроуфорд, Карлой Бруни и Хеленой Кристенсен. Всем за пятьдесят, и они с легкостью дадут фору своим юным коллегам!

Конечно, на подиумах преобладают юные, порой не достигшие даже восемнадцатилетия, а те, кому «за», воспринимаются скорее как «вишенка на торте». Парадокс в том, что у молодого поколения нет ни денег, ни часто интереса к люксу, купят его как раз те красотки, которым сейчас пятьдесят плюс. Хелен Миррен на обложке Allure для моих русских подруг — чистый экстрим, примерно как обложки с моделями в хиджабах. Они привыкли, что для специальных Age Issue на обложку снимут максимум Джулианну Мур или Кейт Бланшетт.

Что происходит у нас

Читаю заголовки русских бьюти-сайтов: «Двенадцать юных звезд, которые выглядят на десять лет старше», «Вам уже тридцать? Десять срочных бьюти-шагов», «Как в тридцать выглядеть на двадцать». Эти фразы цепляют взгляд и очень «кликабельны», а что еще нужно редактору, охочему до трафика. При этом сами же эти редакторы становятся заложниками написанного… Мы должны прекратить называть себя старыми. Соглашаясь в комментариях, что тебе уже 30/40/50, мы подкармливаем этого зверя по имени «эйджизм» и провоцируем собственную дискриминацию. По исследованиям бьюти-рынка, средства с эффектом anti-age покупает куда большее количество девушек категории двадцать пять — тридцать пять лет, чем сорок — пятьдесят. Поколение моих ровесниц пытается решить превентивно проблему возраста. Появляющиеся седые волосы и морщины загоняют первый гвоздь в крышку гроба уверенности в себе. Но «старый» не эквивалент «плохого», у женщины нет срока годности, как у продуктов.

А если мне не уже, а еще двадцать девять и я не считаю это концом света, а планирую освоить новую профессию в другой стране и, возможно, опять сяду за парту в университете?! Я всегда выглядела моложе своих лет. «Повезло!» — скажете вы. Обратная сторона медали — каждую неделю последние десять лет кто-то спрашивает меня о моем возрасте. В двадцать девять лет я выгляжу на двадцать, поэтому, будучи заместителем главного редактора с ростом 156 сантиметров, при первом знакомстве я вызывала вопросы у рекламодателей и даже звезд, которых интервьюировала. С другой стороны, мой юный вид в глазах окружающих нивелировал годы моего опыта, что периодически становилось проблемой. В Штатах, например, на собеседовании при приеме на работу тебя не имеют права спросить, сколько тебе лет. Это такая же дискриминация, как ущемление прав по половому признаку или цвету кожи.

Накануне в баре знакомлюсь с женщиной, на вид — сорок пять, но ей шестьдесят, она рассказывает о новом ухажере. У нее трое детей, карьера и кокетство, которое растеряли многие мои тридцатилетние подруги, списав себя в старухи. Роман в шестьдесят? А почему бы и нет. Я уж молчу про Хиллари Клинтон, которая в шестьдесят восемь лет баллотировалась в президенты. Пенсия? Для слабаков!

Originally was published here.