Трансгендеры вышли из тени. О них снимают кино, пишут книги, они ходят по подиуму и рекламируют косметику. Как это случилось? Екатерина Данилова изучила тему, а Ксения Крушинская поговорила с экспертами.

Малкольму пятьдесят два. Он отважился на операцию в возрасте, когда за плечами уже была большая «мужская» жизнь и вполне традиционная семья. К этому решению он шел мучительно долго. «Мой сын не хотел сообщать друзьям, что его папа скоро станет женщиной. Но потом позвал их в гости, чтобы они увидели меня перед тем, как я изменюсь. Он собирается пригласить этих же ребят, когда я стану женщиной...» Его исповедь впереди, а пока – предыстория.

Свет в кинозале зажигается, но я не могу сдвинуться с места. Мне больно и невыносимо тоскливо. Я только что посмот­рела нашумевший фильм «Девушка из Дании» – историю художницы-трансгендера Лили Эльбе, рожденной мужчиной. Лили умерла после первой в истории хирургической операции по смене пола в 1931 году в Дрездене. В главной роли – Эдди Редмейн. К этой работе актер готовился три года. В интервью признавался, что вначале вообще не различал понятий «трансгендер» и «трансвестит», не понимал, что сексуальная ориентация и смена пола не связаны. В общем, не отличался от многих из нас, в том числе и от меня. По статис­тике Public Religion Research Institute, 90 % людей лично знают хотя бы одного гея, лесбиянку или бисексуала, но лишь 8 % знакомы с трансгендерами. «Когда я понял разницу, то осознал масштаб проблемы, – признается Редмейн. – Пообщался со многими трансгендерами и зачитал до дыр опубликованную в 1933 году книгу Man into Woman (англ. «Из мужчины в женщину»). Ее написали Эльбе с женой Гердой». Готовясь к роли, Эдди прочел и автобиографическую книгу Conundrum (англ. «Загадка») трансавтора Джен Моррис. Ее порекомендовала Лана Вачовски, режиссер. В прошлом Лана была Ларри, который сменил пол в 2012 году. Брат Ланы Эндрю не так давно признался, что он тоже трансгендер и теперь его зовут Лилли. Кажется, что трансгендеры – раз! – и дружно выскочили на публику. Два «Золотых глобуса» получил сериал Transparent (англ. «Очевидное») про пожилого трансгендера. В мае по всему миру начала продаваться помада M.A.C, созданная в сотрудничестве с телезвездой Кейтлин Дженнер. Нежно-розовый оттенок назвали Finally Free (англ. «Наконец свободна»). Неспроста: в прошлом Кейт звали Брюсом. Олимпийский чемпион 1976 года по декатлону, Брюс был эталоном мужественности. Отец шестерых детей, он в 65 лет решил признаться миру, что все это время чувствовал себя не в своем теле. История получила резонанс, когда Кейтлин украсила обложку журнала Vanity Fair в июле 2015-го. Сейчас она снимается в документальном сериале I am Cait и просвещает зрителей по вопросам жизни трансгендеров.

В апрельском номере американского Allure опубликован материал о бьюти-секретах Андреа Пежич. Она стала первой моделью-трансгендером, которая подписала контракт с известной бьюти-маркой Make Up For Ever. Первым шоу Андреа после полного перехода (изменения биологического пола на желаемый) стал показ Giles Deacon осень–зима 2015/2016. «Многие отговаривали меня от операции, опасаясь, что это повредит моей карьере, – признается Пежич в интервью Allure. – Но это важнее карьеры. Я когда-то думал, что гей, но понял, что я просто другой. Вопрос пола и сексуальной ориентации намного сложнее, чем кажется». К слову, Пежич – первая трансгендерная модель, чью историю без купюр рассказал американский Vogue. Многие дизайнеры утверждают: «Не важно, кто перед тобой – мужчина или женщина. Эстетически в моде такая разница исчезла».

В шоу «Топ-модель по-американски» еще в 2012 году участвовала модель Айсис Кинг, первая девушка-трансгендер, получившая приглашение в телепроект такого уровня. В украинской версии шоу приняла участие модель ­Карина Минаева, которую раньше звали Костей. В 2014 году 17 трансгендеров подписали в США рекламный контракт с известной сетью универмагов Barneys. Звездный фотограф Брюс Вебер не только снял фотокампанию под названием Brothers, Sisters, Sons & Daughters, но и сделал видео про участников. Ролики можно увидеть на сайте Barneys.

Агентство IMG Models, представляющее Жизель Бюндхен и Джиджи Хадид, не так давно подписало контракт с трансгендерной моделью Хари Неф. Ее коллега Инес Рау участвовала в показе Alexis Bittar, трансгендер Ариc Ванзер снялась в рекламе Opening Ceremony, муза Рикардо Тиши Lea T украшает показы Givenchy. Когда в 2010 году Тиши предложил ей стать лицом марки, гонорар модели отчасти покрыл расходы на операцию по смене пола. Сейчас Lea T рекламирует средства Redken. А детскую косметику Clean & Clear в интернете рекламирует и вовсе ребенок-транс Jazz. Да-да, в Америке такое возможно на законных ­основаниях.

Первая телеведущая-трансгендер Джанет Мок написала книгу Redefining Realness (англ. «В новую реальность») о своем превращении в женщину в 2014 году, и New York Times назвал ее бестселлером. Сейчас Джанет продюсирует документальный фильм о трансгендерах. Через год выйдет еще одна книга о ее жизни.

Если раньше трансгендеры у многих ассоциировались с перекроенными тайскими проститутками, то теперь я понимаю, что это не так. Каждый из этих героев прошел сложный путь. Индустрия масскульта нового века живо откликнулась на социальный запрос. «Наркотики в 1960-е, сексуальная революция в 1970-е, СПИД в 1980‑е. Трансгендеры – явление, которое повлияет на общество в XXI веке», – уверены прокатчики и гуру маркетинга.

Почему эти люди вдруг стали медийными? «Общество движется по пути индивидуализации, – объясняет к. м. н., психиатр Дмитрий Исаев, специалист по проблемам трансгендерности. – Все больше людей ориентируются на свои собственные особенности, а не на то, чего от них хотят окружающие. Раньше они скорее покончили бы с собой, чем попытались проявить себя. Но сейчас не готовы подчиняться общественному диктату. Трансгендеры существовали во все времена. Но в далеком прошлом считалось, что они одержимы бесами или просто безумны. В Средние века их сжигали на кострах, в новой истории прятали в психиатрических лечебницах. Теперь мир признал их право на существование и готов предоставить слово».

Открыто об операциях по смене пола не говорили до Второй мировой войны. В 1949 году психиатр Дэвид О. Коулдвелл ввел в медицинский лексикон термин «транссексуализм», чтобы описывать пациентов, для которых их биологический пол был настолько неприемлемым, что они хотели его изменить. Первые операции в США начали проводить в 1960-е в центре биомедицинских исследований Университета Джонса Хопкинса. Но практику прекратили после того, как были опубликованы результаты исследований, согласно которым такие операции не решают проблему пациентов. Однако изучение явления в научной среде продолжалось. В 1966 году эндокринолог Гарри Бенджамин разработал шкалу гендерной идентичности. Он попытался классифицировать формы гендерно-вариантного поведения. Получилось шесть категорий: псевдотрансвестизм, фетишистский трансвестизм, истинный трансвестизм, нон-оп-транссексуализм, ядерный транссексуализм со средней степенью гендерной дисфории (расстройства гендерной идентичности), ядерный транссексуализм с тяжелой гендерной дисфорией. Шкала позволила проводить различие между теми пациентами, которые нуждаются в гормонотерапии и/или хирургической коррекции пола, и теми, кому это не требуется.

Любопытно, что в 1980 году транссексуализм в США внесли в список ментальных расстройств, хотя гомосексуальность вычеркнули из него еще в 1973-м. В 2013-м термин «транссексуализм» заменили на «гендерную дисфорию» и убрали из списка. По последним данным, дисфория есть у одного из десяти тысяч людей обоего пола.

1981. Одна из девушек Бонда, модель Кэролайн «Тула» Косси в фильме For Your Eyes Only, в прошлом была мужчиной Барри (на фото крайняя слева). С 17 лет Барри был на гормональной терапии, а в 1974-м прошел операцию по смене пола. Кэролайн стала борцом за права трансов, а в 1989-м вышла замуж. Одна из девушек Бонда, модель Кэролайн «Тула» Косси в фильме For Your Eyes Only, в прошлом была мужчиной Барри (на фото крайняя слева). С 17 лет Барри был на гормональной терапии, а в 1974-м прошел операцию по смене пола. Кэролайн стала борцом за права трансов, а в 1989-м вышла замуж.

Термин «трансгендер» стал популярен в 1980-е и 1990-е. Так называют и транссексуалов, которые принимают только гормоны, и трансвеститов – тех, кто просто переодевается в одежду противоположного пола.

Определение «трансгендерный» б­уквально означает «перешедший в ­другой гендер». «Гендер» – требования, которые общество предъявляет людям, исходя из их биологического пола: мальчики должны быть ловкими и сильными, девочки – мягкими и женственными. Есть люди, у которых ­биологический пол и гендер не совпадают. О причинах этой нестыковки ученые до сих пор спорят. Некоторые полагают, что за гендерную идентификацию отвечает особый отдел головного мозга. Из-за гормональных нарушений сбой в нем может произойти еще в утробе матери – тогда-то и ­родится мальчик в женском теле или девочка в мужском. Многие ­трансгендеры уже в пять-шесть лет понимают свою особенность и очень страдают в переходном возрасте, когда их тело начинает развиваться не так, как им хотелось. Первым медицинским центром, где детям в 2009 году начали официально прописывать блокаторы гормонов, стал детский госпиталь в Бостоне. Но последствия такой терапии еще не изучены.

Прогрессивные психиатры и психологи к таким практикам относятся с недоверием. «Наличие «гендерного центра» в мозге никто не доказал, – говорит Дмитрий Исаев. – Гендер навязывают нам извне. Если младенец попадет на необитаемый остров, где некому будет ему объяснить, какого он пола, он так этого и не поймет. Большинство людей легко можно воспитать в соответствии с биологическим полом. Но есть те, кто по неизвестной причине этому «насилию» не поддается, – это и есть трансгендеры или транссексуалы».

И сколько же таких людей в мире? Читаю исследование National Transgender Discrimination Survey за 2011 год: в США примерное количество трансгендеров – 700 000 человек. По данным за 2014 год, их 1,5 млн. Из них 90 % подвергались дискриминации на работе, а 20 % были изгнаны из дома. Чуть меньше половины (41 %) предпринимали попытки самоубийства. Cтатистика неутешительная даже для либеральной Америки, где Барак Обама стал первым (!) президентом, который в своей январской речи State of the Union произнес слово «трансгендер» на всю страну. Раньше этой категории граждан как будто и не было.

В Британии, по данным Gender Identity Research and Education Society (GIRES), порядка 650 000 человек (1 % населения) сомневаются в своем гендере. В 2014 году 26 000 жителей Туманного Альбиона обратилось за медицинской помощью по этому вопросу. Но операции по переходу зачастую затягиваются. Чтобы получить разрешение, нужно в течение года проходить социальную адаптацию, то есть жить согласно своему приемлемому гендеру. И параллельно консультироваться с психиатрами и специалистами по гендеру – они должны дать согласие на гормональную терапию.

Отечественные психиатры говорят, что по поводу трансгендерности к ним ежегодно обращаются примерно 200 пациентов. Около 30 % из них – люди с психическими отклонениями. Остальным психиатрическая комиссия ставит диагноз «транссексуализм». При этом диагностику можно пройти только по исполнении 18 лет, что отсекает всякую возможность собрать статистику по подросткам, испытывающим гендерные расстройства. Справка от психиатра дает право на операцию и смену документов. Впрочем, иногда для этого приходится идти в суд. Совершив переход, большинство российских трансгендеров предпочитают молчать о своем прошлом. Но есть и исключения.

Рави Трахтенберг двадцать лет. Высокая стройная блондинка с полными губами признается, что с ней то и дело знакомятся на улице. Но отношений она не хочет. По крайней мере пока. У нее есть тайна, о которой вот так запросто не расскажешь малознакомому, пусть даже очень симпатичному, парню.

«В детстве в родном Ангарске я не могла понять, что со мной происходит, – призналась Рави. – Родилась в теле мальчика, но чувствовала себя странно, скорее без пола. Но когда представляла свою взрослую жизнь, всегда воображала себя девушкой: вот я, изящ­ная молодая женщина, прихожу на встречу одноклассников, рассказываю им о муже, детях... Играть всегда любила в куклы. Тайком красилась маминой косметикой. В социуме было сложно, я чувствовала себя не в своей тарелке. Вела почти затворнический образ жизни. Отдушиной стала сеть «ВКонтакте», где я завела аккаунт под именем девушки». Лишь в старших классах школы Рави поняла, что она трансгендер, а ее биологический пол (мужской) не совпадает с гендером (женским): «Мне очень помогли видеоролики блогера-трансгендера Gigi Gorgeous. Сначала она была парнем, который красился и носил женскую одежду, но потом призналась, что собирается скорректировать пол. И я поняла: то же происходит со мной, и вот он – выход». Окончив школу, Рави уехала из Ангарска в Москву, чтобы осуществить сразу две мечты – поступить в МГУ и преобразиться. Ей удалось и то и другое: «Переехав, я сразу начала работать над внешностью – отрастила ногти, волосы, стала покупать косметику. Краситься научилась быстро, потому что постоянно зависала в бьюти-блогах. Помню, как первый раз пришла в магазин косметики возле дома. Я еще была в мужском облике, но уверенно подозвала консультанта, попросила помочь выбрать пуд­ру, бронзер, тушь. Девушка-кассир, конечно, хихикала, но мне было плевать, что подумают. Не терпелось все это попробовать! Сейчас регулярно хожу на эпиляцию, колю ботокс. Со временем сделаю пластику лица, чтобы смягчить надбровные дуги, – черты станут более женственными. И конечно, сделаю операцию на половых органах. Я уже подсчитала: все это обойдется мне примерно в два миллиона рублей. Что поделаешь, буду копить». Единственный близкий человек Рави, родная бабушка (родителей нет в живых), долго не могла принять внука, ставшего внучкой. «Когда я решилась рассказать ей правду, она заявила, что обольет меня бензином и подожжет. Смирилась только после того, как увидела в программе «Пусть говорят» сюжет о такой же трансгендерной девушке, – говорит Рави. – Бабушка поняла, что меня не нужно лечить. Правда, так и не научилась называть меня в женском роде. Но я не давлю на нее. Это дело времени».

От других трансгендеров Рави отличается тем, что пока не пила гормоны – у нее от природы высокий голос и стройная фигура. Обычно процесс перехода начинается именно с гормонально-заместительной терапии. По правилам назначает ее врач-эндокринолог. Но нередко трансгендерные люди начинают прием таблеток самостоятельно, стремясь ускорить трансформацию тела.

Марии сорок семь. До тридцати семи лет она жила в мужском теле. Признается, что мужчиной была вполне успешным: хорошая работа, много женщин. «Почему я решила стать женщиной? – рассуждает Мария. – Лет до пятна­дцати меня очень беспокоило то, что внешне меня путали с девушкой. Я была ни то ни се. Даже не знаю, как сформулировать ответ. Представьте, что у вас есть машина. Допустим, «форд». А вы страстно хотите «порше». Вот для меня скорректировать пол означало пересесть на «порше».

Мария отправилась в аптеку и купила противозачаточный препарат с высоким содержанием женского полового гормона – эстрадиола. «К сожалению, в нашей стране многие препараты продаются без рецепта, – комментирует эндокринолог-андро­лог, сексолог, профессор Светлана Калинченко. – Хотя анаболические препараты, которые пьют женщины, меняющие пол на мужской, сложнее купить. Сильно навредить себе, принимая гормоны, нельзя: организм все-таки контролирует эту систему».

Героиня начала прием по инструкции. На практически полную трансформацию ушло два года: выросла грудь, голос стал высоким. «Было тяжело, – признается Мария. – Жуткие перепады настроения. Думаю, это похоже на то, что женщины испытывают при ПМС, но сильнее. Девушка, которая тогда была со мной рядом, не выдержала – ушла. Я ее понимаю. Еще в мае ко мне на улице обращались «молодой человек», а уже в августе никому и в голову не могло прийти, что я когда-то была мужчиной. Пришлось срочно менять гардероб, покупать косметику. Поведение мне менять не пришлось, а вот над походкой я поработала».

Cпециалисты от таких шагов предостерегают. «Это неполная коррекция, – полагает Дмитрий Исаев. – В противозачаточных препаратах не те дозы гормонов, которые нужны трансгендерным людям. Нужно консультироваться с врачом-эндокринологом».

Сейчас Мария – длинноволосая брюнетка. После двух лет ­самостоятельного приема лекарств она все-таки обратилась к врачам. У пластического хирурга сделала коррекцию надбровных дуг, эндокринолог назначил ей специальные медицинские препараты. У платного психиатра она взяла заключение о трансгендерности, по предъявлении которого в загсе надеялась сменить документы на «женские». «Визит и справка обошлись мне в 20 тысяч рублей. Можно было все сделать бесплатно: обратиться в государственную клинику, предстать перед комиссией из нескольких специалистов, долго наблюдаться и только потом получить нужный документ. Но в этом случае пациентов часто заставляют несколько недель или месяц наблюдаться в стационаре психиатрической больницы. Мне пришлось бы лежать в одной палате с ­мужчинами».

Несмотря на справку, в загсе Марии отказали. Официального протокола смены документов для трансгендерных людей в России нет. До 1993 года существовала единая форма справки, которая позволяла получить паспорт человека другого пола, но в середине 1990‑х ее отменили, а новую не разработали. Теперь все зависит от везения и сговорчивости чиновников: если сотрудники загса пойдут навстречу, то новые документы можно получить сразу. Если нет, придется добиваться своего через суд. Именно так поступила Мария: «Я собрала все возможные справки от врачей, предъявила их судье, он принял мою сторону и удовлетворил иск».

С тех пор Мария живет обычной жизнью, работает, как и до перехода, дизайнером в издательстве. Близкие – мама, сестра – отвернулись от нее. Прекратили общение и многие друзья. Но героиня ни о чем не жалеет: «Только скорректировав пол, я стала наконец собой. Поняла, как жить дальше». Что касается секса, тут все по-мужски – эрекция и так далее. Ложиться под нож ради изменения гениталий Мария не собирается: «В России не хочу, а за границей слишком дорого – мне не потянуть. Но я не расстраиваюсь: сейчас я вполне комфортно чувствую себя в своем теле».

Далеко не все трансгендерные люди ­решаются на операцию. От этого они не перестают считаться трансгендерами, хотя в их среде есть понятие not trans enough (англ. «не совсем транс»). Тем, кто не мыслит свою жизнь без хирургической коррекции (их всего треть от общего числа), как правило, сперва предлагают удалить или вживить грудь. Вот что рассказывает к. м. н., заведующий отделением пластической хирургии клиники «К + 31» Рубен Адамян – профессор, который делает операции трансгендерным людям с начала 1990‑х: ««В группе FtM-транссексуалов (тех, кто совершает переход из женщины в мужчину) после удаления молочных желез на следующие этапы приходит уже примерно 80 % пациентов. Мы меняем главный визуальный признак пола, многим этого достаточно, чтобы начать жить нормальной жизнью. На каждом последующем этапе останавливается до 15 % пациентов, если выполненная операция позволяет им социально адаптироваться в обществе». Трансгендерным мужчинам, которые решают пойти по пути полной трансформации, предстоят сложные микрохирургические операции, одна или две, по желанию пациента. Им формируют неофаллос из кожно-жирового лоскута с фрагментом мышцы, который берется со спины. Его формируют и трансплантируют в позицию полового члена, реиннервируя так, что человек может произвольно контролировать эрекцию. Для трансгендерных женщин операция не менее сложна: «Мы создаем неовлагалище из кожи и головки полового члена. Сам член не удаляется, а как бы выворачивается наизнанку, головка при этом оказывается внутри – это позволяет сохранить чувствительность. Многие транссексуалы не говорят о трансформации со своими половыми партнерами. Результат бывает настолько натуральным, что переход можно сохранить в тайне», – говорит Адамян.

Операцию врачи выполняют после того, как психиатры решат: без нее синдром транссексуализма может развиться в сторону суицидальных попыток. Но нет гарантии, что человек не захочет вернуть свой пол обратно. «Под транссексуализмом маскируется очень много психиатрических заболеваний, например шизофрения. Опухоли мозга тоже могут вызвать такие реакции», – говорит профессор Калинченко. Если психиатры сделают ошибку, не исключено, что пациент придет снова и попросит все вернуть. И такие случаи бывают.

Доктор Адамян делится наблюдениями: «Все идет к признанию того, что существует не два пола, как мы привыкли, а некое состояние третьего пола. Это не агендерность (отсутствие гендерной идентичности), сейчас это называется гендерно-неконформным состоянием. Транссексуализм относится к сфере психиатрии. Психиатры определяют индивидуальный путь, по которому пациент должен пройти лечение. Показанием для операции служит диагноз «Ядерная форма транссексуализма» и однозначная рекомендация психиатра.

Рубен Татевосович прооперировал около тысячи трансгендерных людей. В его практике не было ни летальных исходов, ни серьезных осложнений. Но если дорогу к хирургу после операции можно забыть, то гормоны необходимо принимать пожизненно. «Мои трансгендерные пациенты все живы и здоровы. Некоторым сейчас по 70 лет, – говорит профессор Калинченко. – Благодаря постоянной терапии их гормональный статус стабилен, а значит, организм здоров. У них нет менопаузы, нет климакса, нет таких стрессов, как у обычных людей. Да и операции стали более щадящими – например, мы перестали удалять яичники. Зачем пациенту лишняя полостная операция, лишний наркоз?»

По личной статистике доктора Адамяна, без коррекции пола, хотя бы гормональной, до 80 % трансгендерных людей совершают попытку суицида до 45–50 лет.

2016. Все средства от продажи помады Кейтлин Дженнер поступят в поддержку Трансгендерной инициативы Фонда по борьбе со СПИДом M.A.С. Он был основан в 1987 году. «Поэтому я выбрала светло-розовый оттенок Finally Free: он идет всем, а значит, помаду смогут купить все», – говорит Кейтлин. Все средства от продажи помады Кейтлин Дженнер поступят в поддержку Трансгендерной инициативы Фонда по борьбе со СПИДом M.A.С. Он был основан в 1987 году. «Поэтому я выбрала светло-розовый оттенок Finally Free: он идет всем, а значит, помаду смогут купить все», – говорит Кейтлин.

Смена пола в возрасте за сорок – это уж точно не каприз. Вернемся к истории Малкольма, с которой начали. Технический директор Condé Nast International, 52-летний англичанин сейчас проходит один из этапов смены пола. Он курирует десять офисов мультимедийного издательского дома Condé Nast, включая российский. В нашей переписке я максимально деликатна и к Малкольму обращаюсь уже как к Натали, потому что официальные бумаги он сменил и внут­ренне совершил переход в женщину.

Вначале он не был готов рассказывать личную историю смены пола и комментировал лишь общие вопросы, касающиеся ЛГБТ (Сообщества лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров) в Британии. Но через какое-то время передумал и прислал мне свою исповедь:

«Я из рабочей семьи. Меня всегда окружали брутальные мужчины, среда подавляла мое «я», и только ближе к сорока годам я осознал, что это медицинская проблема. Когда мне исполнилось сорок пять, я понял, что точно сделаю операцию по смене пола. Но вопросы гендерной идентичности стали волновать меня уже после тридцати.

Большую часть жизни я провел, отрицая свою природу, старался соответствовать ожиданиям окружающих, их понятиям о том, каким должен быть мужчина, муж и отец. Чтобы понять, насколько мое расстройство серьезно, в 41 год я обратился к специалистам. Серьезность проблемы предстояло определить в ходе череды консультаций. Помню, что на первых встречах с врачами я отказывался признавать, что у меня гендерная дисфория.

По настоянию бывшей жены я решил пойти к семейному доктору и был обескуражен: он вообще не слышал о таких проблемах. И это в Лондоне, в XXI веке! Следующий врач, к которому я обратился, был первым трансгендером, которого я встретил в своей жизни. Он отправил меня к специалис­ту по гипнозу, и тот помог мне вернуться к моменту в детстве, когда я впервые почувствовал себя иным. Когда я понял, что со мной происходит, я почувствовал одновременно облегчение, восторг и страх за свое будущее. В первую очередь из-за сына. Еще шесть лет я провел в сомнениях: поменять пол или оставаться ролевой моделью для сына. Дальше мы работали с психологом над тем, чтобы я поверил, что можно остаться хорошим отцом даже после операции. Слава богу, я это осознал в возрасте чуть за сорок, а не в шестьдесят.

Ненависти к своему телу я никогда не испытывал. Занимался спортом, следил за здоровьем. Шесть лет назад начал целенаправленно худеть – потерял в обхвате талии 8 см. Ноги стали изящнее. Врач выписал мне гормоны, и спустя пару месяцев у меня появилась грудь, о которой я мечтал. На гормонах я провел год (это обошлось мне примерно в 1000 фунтов), прошел несколько сеансов лазерной эпиляции, чтобы избавиться от волос на лице и теле, ходил к косметологу и преподавательнице по речи в Королевскую академию драматического искусства (каждый урок – по 100 фунтов), чтобы выработать женские интонации.

Шесть лет назад через интернет я нашел наставницу, которая помогает трансгендерам освоить хитрости макияжа, обучает женским жестам, манерам, походке. Никто из моих родных даже не догадывался о том, что творится у меня в душе. Они меня поддержали, но им было сложно осознать, что их сын и брат исчезнет после операции. Я даже боюсь представить их чувства.

Первой, кто узнал о моих планах в офисе, стала Виктория, мой заместитель. Мы проработали вместе 17 лет, я дружил с ее мужем, знал детей – все, естественно, в мужском обличье. Она помогла донести эту информацию до моих коллег. Наш директор по персоналу провел специальный семинар про трансгендеров для сотрудников. Многие из них видели в моем лице первого трансгендера в своей жизни.

В следующем году меня ждет последняя операция – для полной смены пола. До этого я вставлю грудные импланты и продолжу гормональную терапию. Последние месяцы я прощался с собой прежним, и это было тяжело. Но самым сложным было признаться в своих планах тринадцатилетнему сыну. Это стало для меня тяжелейшим испытанием. Мы оба плакали, он боялся, что я перестану быть его папой. Мы с его мамой сходили в школу, поговорили с директором, сказали, что сыну пона­добится поддержка. Директор пообещал, хотя и сам впервые видел т­рансгендера.

После всего наши отношения с сыном стали только крепче. Летом мы планируем провести каникулы вместе».

Через неделю после нашей активной переписки Натали ожидала операция по феминизации лица, то есть коррекция костной структуры и удаление адамова яблока. Полное восстановление после операции займет год. Это обойдется ему, то есть уже ей, в 18 тысяч фунтов.

В России трансгендерам сложнее социализироваться. Если на Западе есть Кейтлин Дженнер и Лаверна Кокс, то у нас медийных трансгендеров нет. Они предпочитают не говорить о прошлом, оставаться невидимыми.

«Российское общество весьма консервативно, – говорит Дмитрий Исаев. – Оно не готово к новым веяниям. С точки зрения ригидного (негибкого) общества, переход – это извращение. Если трансгендерный человек в России хочет устроиться на работу, то в отделе кадров зачастую смотрят не на его профессиональные качества, а на внешность – соответствует ли она документам. Да, можно сменить паспорт, а вот трудовую книжку, увы, не меняют. И тайну коррекции пола сохранить невозможно. В результате кандидату отказывают». То же касается водительских прав. В психдиспансере вам могут прос­то не выдать справку для ГИБДД.

«На своей текущей работе я устроен неофициально. Иначе пришлось бы делать каминг-аут, к которому я не готов, – рассказывает Егор Ржевский, интернет-маркетолог, сорокалетний трансгендерный мужчина из Петербурга. – Можно, конечно, «потерять» трудовую, но тогда невозможно будет доказать, что у меня большой стаж. Начав четыре года назад переход, я решил получить второе высшее образование – психологическое. Когда про мои намерения сменить пол узнали в деканате, отнеслись резко негативно. До следующей сессии не допустили – якобы из-за того, что я до сих пор не сменил паспорт на мужской. Это абсурд, я один из лучших студентов! Пришлось идти к ректору, поднимать шум в СМИ – в мою поддержку собирали подписи». Для сравнения: в Британии с 2010 года трансгендеров защищают так же, как ­геев и этнические меньшинства. В США страховка студентов 62 университетов, в том числе Гарварда, Йеля и Стенфорда, частично покрывает операцию по смене пола.

Сейчас Егор курирует группу поддержки трансгендерных людей в Петербурге: «Я часто вижу тех, кто подавлен, кого одолевают страхи – прежде всего страх быть непринятым обществом. Среди трансгендерных женщин таких людей больше. В нашем обществе легче принимают женщину, которая решила стать мужчиной, чем мужчину, сменившего пол на женский». При этом процент женщин, которые делают полные операции, чтобы стать мужчинами, меньше, чем мужчин, решившихся на переход. Это объясняется тем, что технически сделать вагину проще и дешевле, чем пенис. Поэтому женщины часто ограничиваются мастэктомией.

Изменится ли в России ситуация с принятием трансгендеров к лучшему? Возможно. Рави Трахтенберг – одна из немногих, кто не стесняется своей трансгендерности. Она охотно рассказывает о себе журналистам, подписчикам Instagram (@passionofvenus22) и бьюти-блога на YouTube (Keeping Up With Ravi). По примеру западных кумиров она делится деталями перехода и фиксирует его этапы. В сети можно найти множество видеоблогов трансгендеров, которые регулярно пишут о своих переживаниях и об изменениях в своем теле. «Я хотела бы стать первой трансгендерной знаменитостью в России, – говорит Рави. – Чтобы трансгендерные люди брали пример с меня, а не с девушек, которые подрабатывают эскортом... Пол и гендер – это важно, но прежде всего ты должен быть личностью».

Все наши герои поделились своими историями с Allure с одной целью – рассказать людям с похожими проблемами о том, что они не одиноки, что есть выход из самых сложных ситуаций.

«Проблема в том, что у трансгендеров нет ролевых моделей в семье, поэтому мы смотрим вокруг. Пытаемся найти таких же, как мы», – говорит Натали. «Отличие друг от друга – вот что притягивает разных людей. Принятие, тепло и понимание делает всех человечными», – повторяет в своих интервью Кейтлин Дженнер.

«Если люди будут знать о нас больше, они перестанут отворачиваться, начнут воспринимать нас всерьез, – в унисон повторяли наши герои. – Мы не хотим, чтобы нас отделяли от нормальных людей». Того, чью трудную историю ты знаешь, нельзя оттолкнуть, назвать извращенцем. С точки зрения этики и морали, нам всем нужен символический переход.

Originally was published in Allure Russia, you can read it here.